— Да, мой князь, — лицо Равены просто сияло. Спасибо!

— Не мне.

— Спасибо тебе, Александра! Ты истинная Сияющая!

Александра кивнула, не зная, что ответить.

— Вы все можете идти, — отпустил их Михаил.

Когда женщины покинули клуб, Михаил перетянул Александру на колени.

— Что тебя напрягло? Я почувствовал, как ты сжалась вначале.

— Сжалась, говоришь? Да я чуть не обделалась, когда ты начал тут вещать страшным голосом. Ты со мной только так не говори, я так инфаркт получу.

— Неужели всё так плохо?

— Да иди ты, князь Михаил. Мог бы хоть предупредить, что будешь жуткое божество изображать.

— Лекси, прости. Я не подумал. Да и вообще, я не изображал. Это как-то само собой. Привычка.

— Ага. Я так и поняла. Природный талант. Такой так просто не пропьешь. Нет, ну скажи же, Лёшик, он страшный был до жути. И стульями еще кидаться начал.

— Да ладно, Лекси, он еще очень даже сдержан был сегодня. Никого же не убил. А пойдемте ко мне наверх. Клуб открывается через несколько часов, так что я вас чем-нибудь угощу и ещё раз всё переварим. Только чур вы в моей квартире сексом не занимаетесь! После вас одни разрушения!

— Очень надо! Мы вообще сегодня идем новую кровать покупать! — уверенно заявил Михаил.

— А почему я не в курсе!? возмутилась Александра.

— Хотел сюрприз сделать.

— Так, а давай без сюрпризов! В твоём исполнении они не всегда приятными получаются, — не задумываясь, уколола Александра.

Лицо Михаила сразу померкло, как будто внутри выключили свет.

— Прости.

— Да, ты лучше бы новую квартиру купил вместо кровати! — встрял Алексей. — Сколько можно жить в коробке из-под обуви?

— Да пошёл ты, Лёшик, со своей гигантоманией. Я люблю свою квартиру, — напустилась на него Александра.

— Михаил, ну ты хоть ей скажи!

— Не буду. Мне плевать где, лишь бы с Лекси.

— Вот всегда знал, что любовь — она сродни слабоумию, но что б так! Спасибо тебе, Лекси, что из нас двоих ты выбрала его!

Весь следующий месяц Александре казалось, что она живёт почти в раю. Наконец её жизнь становилась нормальной. Без метаний, без тоски, без постоянного тянущего чувства, что всё неправильно, нереально. Они вели себя как обычные влюблённые. С каждым днём Александра всё больше поражалась, как же он всё-таки изменился за эти годы. Он не требовал от неё ничего. Больше не запирал её, отгораживая от всего мира, как капризный жадный ребёнок любимую игрушку. Правда, наотрез отказывался отойти хоть на шаг все двадцать четыре часа. И с работы пришлось уволиться работать с маячащим за спиной роскошным вампом, на которого пускает слюну весь бабский коллектив та ещё задача.

Иногда, когда привыкшая за эти годы жить одна, Александра начинала бушевать, что он её просто душит, Михаил покорно соглашался дать ей пространства и уходил. В соседнюю комнату. Единственное место, где у них никогда не было разногласий это постель. Ну, или любое место, где можно было заняться любовью. Потому что Михаил реально был ненасытен, как будто компенсировал все потерянные годы. Да и сама Александра чувствовала, что загорается как спичка от любого его прикосновения и даже пристального жадного взгляда. Казалось, ощущение голода по его телу, его прикосновениям, его запаху, его прерывистому, срывающемуся дыханию не угасало, становясь с каждым днём только больше. Михаил заполнял собой каждую клетку её тела как наркотик. И в его глазах она всё отчетливей видела отражение собственных чувств и эмоций. Медленно они учились снова жить вместе. И впервые на равных. Они как срастались, как две части чего-то давно разорванного напополам, проникая внутрь друг друга с кровью, с эмоциями, с дыханием.

Дни летели как во сне. Только на границе опьяненного счастьем сознания Александры скреблось то, что день совета Рожденных всё приближается. И странное беспокойство отзывалось постоянной тянущей болью на самом глубоком дне души. Михаил убеждал её, что ничего страшного не будет. Но всё чаще просыпаясь рядом с Михаилом и подолгу глядя на него, она ловила себя на малодушной мысли, что жалеет о своём порыве вмешаться. Ведь вскоре из-за этого им придется расстаться. И пусть Михаил и Алексей постоянно старались её убедить, что ничего страшного случиться не может, старательно изображая беззаботные улыбки. Даже сама мысль, что они будут врозь, хоть и недолго, уже царапала сердце, оставляя болезненные следы. Но как ни крути обратной дороги уже нет.

И вот они уже стоят втроем в аэропорту и готовятся с Алексеем к отлёту в Бразилию. Михаил не выпускает её из рук, вжимая в своё тело. Всю прошлую ночь они занимались любовью так жадно и ненасытно, как будто расставались навечно. Михаил ласкал каждый сантиметр её тела, лишая разума и раз за разом отправляя её за край. И каждый раз она была уверена, что больше уже невозможно, это предел, была готова просить пощады и, кажется, просила. Но Михаил доказывал ей каждый раз, что она ошиблась. Вот и сейчас, стоя прижатая к его телу, она чувствовала опять очевидное доказательство его желания.

— Миша, ты маньяк. Я чувствую, что по мне как каток прошёлся.

— М-м-м. Это хорошо. Зато какое-то время ты не будешь думать о сексе и ни на кого не взглянешь.

— Ну, во-первых, спасибо тебе за доверие, а во-вторых, со мной Алексей летит. Он ведь меня блюсти будет.

— Кто, он? Да не смеши. До первой симпатичной задницы.

— Ты ведь шутишь?

— Конечно, шучу.

— Вот превращусь в нимфоманку, что тогда делать будешь?

— Буду удовлетворять твои возросшие потребности и мы, наконец, будем на равных.

— Ах ты маньяк. Это ты намекаешь, что меня одной тебе недостаточно! Кобель!

— Глупая женщина. Я не намекаю, я говорю, что мне никогда не будет достаточно тебя. Только тебя.

Михаил развернул её к себе и как-то нерешительно посмотрел в глаза.

— Лекси, ты согласишься пройти Слияние со мной?

— Миш, мы улетаем через пять минут. Ты уверен, что это то самое время и место, чтобы говорить об этом?

— Я не требую ответ. Я понимаю, что это серьезное решение. Ведь потом обратной дороги не будет. Но согласись хотя бы подумать. Я приму любое твоё решение.

— Сможешь принять даже отказ?

— Смогу принять. На время. И буду продолжать пытаться переубедить тебя.

— Так, кончаем обниматься. Лекси, пошли на регистрацию.

Михаил не отпускал Александру до самого трапа самолёта.

— Я буду там, как только всё закончится.

— Я буду ждать. И очень волноваться, Миша.

— Поверь, я не буду испытывать твоё терпение больше чем нужно ни одной минуты.

Тоска на грани истерики скрутила Александру, как только она села в кресло. Захотелось наплевать на всё, сорваться и побежать к Михаилу, и прижаться к его сильному родному телу и никогда больше не отрываться. Безошибочно поняв её состояние, Алексей обнял её за плечи.

— Не смей плакать, Лекси. Подумаешь, пару дней врозь.

— Я боюсь за него, Лёшик.

— Это же Михаил. Ничего с ним не случится. Но если и так, у тебя всегда есть я. Понимаю, не высший класс как Мишка но третий сорт не брак.

— Господи, ну какой же ты дурак! Вот же бедная женщина, которой ты достанешься. Она же станет постоянной клиенткой дурдома.

— Вот видишь, какой я гуманный. Равномерно распределяю своё вредоносное влияние между большим количеством женщин, что б никого не доконать. А вы всё бабник, кобель Да я, блин, спаситель человечества!

— Да, точно. Приедем, возьмешь себе медаль на полке.

В аэропорту их ждал вертолет.

— О, блин, опять лететь. Лёшик, почему бы тебе просто не перенести нас?

— Ну, может потому, что я ни разу не был там, Лекси. И к тому же любой прыжок, а тем более с дополнительной нагрузкой сильно расходует силы и требуется срочное кормление.

— Кстати никогда не спрашивала, а почему ни ты, ни Миша не просили меня дать вам кровь?

— А тебе бы этого хотелось?

— Нет, но все же. Все говорят, что при этом такие незабываемые ощущения.